8 Л.Н.Литошенко. Социализация земли в России

Глава 8

«Новая» экономическая политика

/. Новое в проловольственной

политике

С марта 1921 г. началась последняя эпоха хозяйственной истории советской России, известная под обшим наименованием «новой экономической политики». По сравнению с предшествующим периодом новая экономическая политика означала коренную ломку сложившихся основ социалистического хозяйства. Были изменены принципы регулирования всех отраслей народного хозяйства: продовольствия, земледелия, промышленности и торговли.

Перелом начался с продовольственной политики. Внешняя последовательность событий была здесь такова.

15 марта Президиум BUHK принял постановление о замене разверстки натуральным налогом. В мотивах постановления указывалось, что оно принимается «для обеспечения правильного и спокойного ведения хозяйства на основе более свободного распоряжения земледелием и своими хозяйственными средствами для укрепления крестьянского хозяй-324 ства и поднятия его производительности, а также в целях

точного установления падаюших на земледельцев государственных обязательств». В Постановлении Президиума ВЦИК указывалось далее, что налог будет меньше разверстки, что он даст возможность крестьянству использовать оставшиеся после уплаты налога излишки «для обмена на необходимые в крестьянском хозяйстве предметы» и что, таким образом, плоды «их тяжкого труда не только помогут рабоче-крестьянскому государству, но и улучшат их собственное положение»102.

[Уже в сдержанных и нерешительных выражениях этого первого акта новой политики чувствуется резкое противоречие с прививавшимися в течение 4 лет понятиями. Если для «правильного ведения», «укрепления» и «поднятия производительности» крестьянского хозяйства требуется «более свободное распоряжение своими хозяйственными ресурсами», то очевидно, что тот режим, который признавал всякую свободу хозяйственных действий преступлением и который убеждал крестьянина в том, что его единственное спасение заключается в обобществлении земли и труда, был заблуждением и увлекал крестьянина на ложный путь. Точно также упоминание о возможностях легального обмена находилось в резком противоречии с запрещением торговли и настойчиво осуществлявшейся программой безобменного планового хозяйства. Наконец, необычен был и самый тон заботливости об интересах крестьянства, тогда как до сих пор оно рассматривалось только как объект продовольственной политики и как средоточение недозволенной и вредной спекулятивной деятельности.]

Через 6 дней после только что описанной декларации Президиума BUMK сессия последнего, опять повторяя в основном резолюцию партийного съезда, в свою очередь приняла постановление, в котором более детально были указаны принципы новой продовольственной политики. Здесь подчеркивалось, что налог должен быть минимальным и что его сумма не должна превосходить «самых необходимых потребностей армии, город-

Налоговое законодательство. Вып. 1. М., 1921. С. 3-4.

325

ских рабочих и неземледельческого населения». Налог, кроме того, должен быть понижаем «по мере того, как восстановление транспорта и промышленности позволит советской власти получать продукты сельского хозяйства в обмен на фабрично-заводские и кустарные продукты» (ст. 2).

Дальнейшие статьи постановления разъясняли само содержание нового понятия. Налог изображался в виде процентного отчисления от произведенных в хозяйстве продуктов. В целях справедливого распределения налогового бремени предполагалось сделать его пропорциональным мощности хозяйства, определяемой в зависимости от урожая, числа едоков и наличия скота в хозяйстве (ст. 3). Налог, кроме того, должен был быть и прогрессивным, т. е. «процент отчисления от хозяйств-середняков, маломощных домохозяев и для хозяйств городских рабочих должен быть пониженным». Освобождение от налога допускалось «по отношению к беднейшим крестьянам», некоторые льготы могли получать и «старательные хозяева», увеличивающие плошадь засева или производительность своего хозяйства (ст. 4). Важным нововведением была, далее, отмена круговой поруки за выполнение продовольственных повинностей и замена ее личной ответственностью каждого налогоплательщика (ст. 7). Последние статьи постановления подсказывали крестьянину, куда следовало ему девать те излишки продовольствия, сырья и фуража, которые могли остаться у него за выполнением налога. Постановление подтверждало, что все эти запасы находятся в полном распоряжении крестьянина и могут быть им использованы для укрепления своего хозяйства, для повышения личного потребления и для обмена на продукты промышленности. Специальная оговорка гласила, однако, что «обмен допускается только в пределах местного хозяйственного оборота, как через кооперативные организации, так и на базарах и рынках» (ст. 8).

В торжественном «обращении к крестьянству», выпущенном сессией ВЦИК одновременно с постановлением о налоге, подробно разъяснялись мотивы всех этих нововведе-

326   нии.

«Советская власть,— говорилось, между прочим, в этом обращении,— хорошо знала все тяжести разверстки для крестьян, неравномерность ее раскладки и все неудобство ее для развития крестьянского хозяйства. Но она стояла твердо за разверстку, хорошо понимая, что трудящееся крестьянство скорее простит Советской власти все тяжести разверстки для победы над врагами, чем отмену разверстки, купленную иеной победы помещиков, потерей земли, разгромом и гибелью Красной армии. Теперь, когда первый натиск капиталистов и помещиков на Советскую Россию отбит... теперь настал момент уменьшить тяготы крестьянства без риска потерять наиболее ценные завоевания рабоче-крестьянской революции... Отмена хлебной разверстки и введение вместо нее налога явится большим облегчением для крестьянского населения и вместе с тем укрепит союз рабочих и крестьян, на котором держатся все завоевания революции».

Но крестьянство должно помнить, что и эта мера является временной. Лишь страшная нищета вынуждает Советскую власть брать часть продуктов крестьянского хозяйства в виде налогов без возмещения. По мере роста промышленности налог будет уменьшаться, а в «дальнейшем строительстве социалистического хозяйства мы достигнем такого успеха, когда за каждый пуд крестьянского хлеба советское государство будет давать равноценный и нужный в деревне продукт»103.

Зная предыдущую историю продовольственной политики, нетрудно видеть лицемерие официальной мотивировки наступавших перемен. Гражданская война вовсе не была единственной причиной реквизиционной системы продовольствия. Овладение товарными излишками крестьянского хозяйства было в то же время средством подчинения миллионов индивидуальных хозяйств единой воле социалистического общества. Продовольственная система эпохи революции превосходно укладывалась в рамки каждого из планов обобществления народного хозяйства. Именно в качестве законного звена генерального плана немедленной социализации она пропагандировалась в течение

Налоговое законодательство. Вып. 1. С. 7-9.

327

4 лет, именно в этом качестве она вошла в сознание строителей социалистического хозяйства.

Теперь все 4 гола неуклонного развития определенной системы вдруг шли насмарку и все прошлое продовольственной политики рассматривалось исключительно под углом зрения служебных целей Гражданской войны. Теория разверстки как средства содержания армии была правдоподобна, но неверна. Она была рассчитана на короткую память, обычную для эпохи быстрой смены событий, и должна была замаскировать наделанные раньше ошибки. Практически, впрочем, было безразлично по каким причинам проводилась разверстка. Важно было то, что она упразднялась и заменялась какой-то новой системой взаимоотношений между крестьянским хозяйством и советским государством.

Конкретное содержание этих взаимоотношений было определено серией декретов о натуральных налогах на различные отрасли сельского хозяйства.

С 21 апреля по 14 июня было опубликовано 10 декретов, установивших 12 разных налогов на зерновые продукты, масличные семена, картофель, молочные продукты, яйца, мясо, льняное и пеньковое волокно, шерсть, овоши, продукты пчеловодства и табак, позже еше пушнину и кожевенное сырье104.

С некоторыми вариантами тип натурального налога был один и тот же по отношению к каждому продукту. Примером может служить наиболее важный налог на хлеб, картофель и масличные семена. Основные статьи соответствующего декрета гласят: «Общую сумму годового налога на зерновой хлеб, картофель и масличные семена по РСФСР за исключением Украины и Туркестана определить на 1921 г., в следующих размерах»: а) на зерновые хлеба — 240 млн пудов взамен разверстки в 1920 г. 423 млн пудов; б) на картофель — в 60 млн пудов взамен разверстки в 1920 г. 112 млн пудов; в) на масличные семена — в 12 млн пудов взамен разверстки в 1920 г. в 24 млн пудов (ст. 1).

г04Полные тексты декретов см. в сб.: Налоговое законодательство. (Вып. 7. 328  С. 12-52.

Размер налога определяется для каждого хозяйства в отдельности и исчисляется по количеству пашни и числу едоков в хозяйстве и по урожаю в данной местности.

В этих иелях устанавливается 11 разрядов по урожаю, от 25 пудов до 75 пудов и более на десятину, 7 групп хозяйств по количеству пашни на одного едока в хозяйстве. В зависимости от принадлежности хозяйства к одной из этих групп и урожая той местности, в которой находится хозяйство, определяется налоговая ставка на одну десятину пашни. Для установления обшей суммы налога, падаюшей на хозяйство, подесятинная ставка увеличивается во столько раз, сколько десятин пашни имеется в хозяйстве (ст. 2).

Ставки налога на одну десятину пашни устанавливаются в переводе всех зерновых хлебов, картофеля и масличных семян на рожь или пшеницу в размерах, указываемых особой таблицей. Из таблицы этой, здесь для краткости не приводимой, легко видеть, что налог установлен с высокой прогрессией для относительно крупных хозяйств. При среднем, например, урожае в 35^0 пудов хозяйства, имеющие менее чем по 0,5 десятины пашни на едока, уплачивают 10 фунтов с десятины пашни, хозяйства же, имеющие свыше 4 десятин пашни,— 8 пудов, т. е. в 32 раза больше. Хозяйства, имеющие под пашней не свыше одной десятины, от обложения налогом освобождаются (из ст. 8).

Совет Народных Комиссаров, по выяснении действительных видов на урожай, устанавливает для каждого уезда Республики соответствующий разряд по урожаю (из ст. 5). Плательщики налога обязаны приступить к сдаче продуктов после уборки урожая {из ст. 9). Граждане, не выполнившие налог, несут личную и имущественную ответственность в порядке административном и судебном (ст. 11).

[Остальные налоги построены приблизительно по такому же типу, только еше грубее и проще. Сенной налог взимается пропорционально количеству лугов, молочные продукты — в зависимости от размеров пашни, яйца — пропорционально плошали пашни, мясной налог — с каждой головы скота, шерсть — с каждой овцы и верблюда, мед — с каждого 329

улья и т. д. Прогрессивное обложение более мощных хозяйств имеет место по отношению к мясному и овощному налогам, в остальных случаях введена районная прогрессивность, т. е. увеличение одинаковой для всех хозяйств ставки с единицы обложения в зависимости от степени распространения данной отрасли хозяйства в том или ином районе. Для каждого налога устанавливается также ориентировочная сумма налога, исчисленная на основании предположенного сбора и распределения плательщиков по отдельным категориям.]

Одновременно с введением налогов специальными декретами была создана целая система административно-правовых гарантий, которая должна была, с одной стороны, обеспечить исправное поступление налогов и, с другой, оградить права налогоплательщиков. В этих целях подвергся видимой радикальной реформе весь продовольственный аппарат Советской республики. Прежде всего, было предписано демилитаризовать продовольственное дело. Военные отделы местных продовольственных органов были реорганизованы в отделы «продовольственной инспектуры»105. Применение военной силы по отношению к неисправным налогоплательщикам, правда, не исключалось, но ее рекомендовалось применять «с особой осторожностью и только в пределах, установленных законом и отнюдь не в размерах и приемах старого порядка разверстки»106. Сама вооруженная сила должна была теперь доставляться по требованию комиссаров продовольствия регулярными военными властями, специальные же продовольственные армии распускались.

Для побуждения неисправных плательщиков создавались постоянные сессии при революционных трибуналах, обязанные в кратчайший срок разбирать все дела о «налоговых преступлениях и имеющие право налагать на неисправных плательщиков взыскания до конфискации всего имущества и лишения земельного участка включительно»107. Кроме пре-

105 Положение о налоговой инспекции Наркомпрода от 19 мая 1921 г. // Налоговое законодательство. Вып. 2. М., 1921. С. 24.

106 Инструкция старшему налоговому инспектору, п. 17. — Там же. С. 31. 330  107 Там же< с з/_з9.

следования по суду, губернским и уездным продовольственным комиссарам предоставлялось право в административном порядке подвергать неплательщиков аресту до 2 недель и налагать на них пеню в размере не свыше 1/5 причитающейся в данный срок суммы налога108.

С другой стороны, «для контроля и содействия правильному проведению» налогов организовывалось представительство самих налогоплательщиков. Избранным представителям групп плательщиков давалось право участвовать «в проверке устанавливаемых по отдельным хозяйствам исчислений размеров налога», наблюдать «за исправным выполнением налога плательщиками их групп», а также участвовать «в рассмотрении жалоб отдельных плательщиков на неправильности, допущенные при установлении размеров налога и взимания последнего»109.

Такова была в самых общих чертах организация налоговой системы, сменявшей систему обших реквизиций. Разница между двумя системами, конечно, огромна, хотя те видимые преимущества, которые сулил крестьянину налоговый принцип, и не были в действительности так велики, как это может показаться на первый взгляд.

Новое вино в значительной мере было влито в старые меха. Несколькими декретами нельзя было изменить привычки и методы действия созданных и воспитанных в других условиях продовольственных органов. Практика взимания натуральных налогов в первый год их существования резко отличалась от идиллической картины, нарисованной серией весенних декретов.

Оказались сознательно невыполненными и некоторые весьма существенные обещания самой центральной власти.

Начать с того, что вопреки первоначальной декларации, сумма продовольственных налогов не была понижена по сравнению с размерами разверстки за предыдущий год. Декрет о каждом налоге начинался, правда, с указания, что сумма данного налога определена в таких-то размерах, вместо такого-

108 Там же. С. 39-41.

109 Там же. С 23.

331

то количества, взимавшегося по разверстке, причем первая цифра всегда была значительно ниже второй. Но суть дела заключалась в том, что здесь сопоставлялись несравнимые величины. Для характеристики разверстки бралась цифра первоначально назначенного ко взиманию количества продукта, количества, заведомо преувеличенного и к моменту издания декрета явным образом не собранного. Для налога же приводилась цифра, которая считалась минимальной и обязательной при среднем урожае. По сравнению с действительным объемом реквизиций в 1920/21 г., налоговые суммы, назначенные на 1921/22 г., были нередко значительно выше. При сопоставлении относительной тяжести обложения, нетрудно убедиться, что, как правило, налог был выше разверстки (см. главу 5 в части III настоящей работы).

Мало изменились и формы взимания налогов. Правовые гарантии нового законодательства в значительной мере остались бумажными. За неисправный взнос налогов без всякого суда и следствия отбирался скот, конфисковался инвентарь, учинялись обыски, производились аресты. Неграмотный крестьянин не знал декретов и по-прежнему оставался в руках мелких администраторов. Последние переменили свое наименование, но сохранили все обычаи и методы эпохи реквизиций. Даже исправные плательщики не были гарантированы от неожиданностей. По идее, указанная в декретах общая сумма налогов должна была служить только ориентировочной цифрой, указывающей, какое количество продуктов предполагает собрать государство. В действительности эти цифры принимались за твердые задания власти. Когда в какой-нибудь губернии оказывалось, что налог даже при исправном поступлении не дает ожидаемой суммы, недостающее количество продукта обращалось к дополнительному взысканию. Продовольственные органы иногда с оружием в руках начинали «искать пропавшую пашню» и в конце концов разверстывали недобор пропорционально зарегистрированной у каждого хозяина земельной плошади, не исключая и тех, которые добросовестно уплачивали свою долю. Этот дополнительный налог за скрытую якобы пашню нередко 332 ложился на хозяйство не менее тяжким бременем, чем налог

основной. Были случаи, когда дополнительный налог взимался в отдельных губерниях по нескольку раз, уничтожая тем самым определенность налоговой ставки, которая должна была составить одну из самых положительных сторон налога в противоположность разверстке.

Вообше налоги из окладных на практике превратились в раскладочные и тем самым граница с отмененной разверсткой почти стерлась. Как тогда, так и теперь, установленная в центре сумма «налога» раскладывалась между губерниями, губернские продовольственные органы делили свою долю между уездными, уезды занимались раскладкой между волостями и в конце-концов до крестьянина доходила твердая ставка налога, очень мало согласованная с его индивидуальной платежеспособностью. Методы выколачивания этих ставок мало отличались от методов «старой» политики, и первый официальный отчет о налоговой кампании с полным основанием констатирует, что «все 13 продуктовых и сырьевых налогов являются перепевом на новый лад всех бывших и сданных в архив продуктовых и сырьевых разверсток»110.

[Только к следующей сельскохозяйственной кампании, т. е. весной 1922 г., продовольственной политике был действительно придан налогообразный вид. Основное изменение, внесенное декретом от 18 марта 1922 г. в налоговую практику предыдущего года, сводилось к тому, что вместо множества отдельных налогов теперь вводился «единственный натуральный налог»111.] Вся сумма продуктов, которую предполагало взять государство с сельского хозяйства, исчислялась теперь единой весовой мерой, пудом ржи, к которому по определенным эквивалентам приравнивались другие продукты сельскохозяйственного производства. Согласно этим эквивалентам налогоплательщику разрешалось вносить причитающуюся с него сумму «ржаных единиц» по выбору (в известных, правда, пределах) зерновыми хлебами, масличными семенами, картофелем, сеном, маслом или мясом. Уве-

110 Четыре года продовольственной работы. N\., 1922. С. 31.

111 См.: Единый натуральный налог 1922-1923 гг. кЛ., 1922.

333

личено было также число признаков, определяющих мощность хозяйства, а вместе с тем и норму обложения. Кроме площади пахотной земли, урожайности и числа едоков в семье принимались во внимание еше размеры скотовладения и кормовые плошади хозяйства. В обшем, система «единого» налога значительно более приближалась к уловлению сравнительной доходности отдельных хозяйств, чем мало задававшаяся этой целью налоговая политика 1921/22 г.

Но главное значение налоговой системы заключается все-таки не в упорядочении методов изъятия продуктов крестьянского хозяйства и не в смягчении нравов продовольственных органов.

«Новая» политика в области продовольственного вопроса принесла свободу торговли продуктами сельского хозяйства, и в этом состояло ее главное принципиальное отличие от политики предыдущих лет. Осторожное упоминание мартовского постановления ВЦИК о допущении «обмена в местном хозяйственном обороте» не могло, конечно, удержать в этих пределах торговлю продуктами крестьянского хозяйства. Уже в конце мая 1921 г. потребовалось специальное постановление СНК, более полно определяющее границы дозволенного «обмена». Первая же статья этого постановления разрешала «свободный обмен, покупку и продажу остающихся у населения после выполнения натурального налога продуктов сельского хозяйства». «Право обмена, покупки и сбыта» распространялось также на изделия и предметы кустарной и мелкой промышленности112. Свобода менового оборота прокламировалась, таким образом, в полном объеме. Легализировался не только свободный продуктообмен, но и свободное совершение сделок по купле и продаже товаров, осужденная на отмирание денежная система восстанавливалась в своих правах.

Легко понять, какое огромное влияние на крестьянское хозяйство должна была оказать именно эта сторона нового продовольственного законодательства. Несмотря на оскуде-

334  112Налоговое законодательство. Вып. 2. С. 50.

ние хозяйства, у крестьянина могла зародиться надежда на улучшение своего положения. Как много ни забирало государство, все-таки был предел, за которым его права прекращались и крестьянин мог по своему усмотрению распорядиться оказавшимися у него излишками. По существу, возрождалось право собственности на продукт своего хозяйства, то самое право собственности, которое только что, всего два-три месяца назад, принципиально отрицалось концепцией «государственного работника на государственной земле».

Не может быть сомнения, что поворот продовольственной политики был крупным, что он означал капитуляцию перед индивидуалистическим принципом и пробивал первую брешь в замкнутом круге безобменного обобществленного социалистического хозяйства.

2. Новое в земельной политике

Перемены в области продовольственной политики не могли остаться изолированными. Если они являлись уступкой мелкобуржуазно-крестьянской стихии, то такие уступки делались неизбежными и в области сельскохозяйственной политики.

Здесь, однако, новое направление мысли обнаружилось значительно позднее. По наиболее существенному пункту сельскохозяйственной политики, по вопросу о формах землепользования, новые слова, которые должна была произнести Советская власть, были настолько резкими, что их нельзя было выговорить в первые же недели и месяцы «новой» экономической политики. Последняя вообше родилась, как увидим ниже, в очень туманных формулах и развивалась большей частью сама собой, стихийным путем. Понадобился целый год для того, чтобы в области земельного вопроса созрели необходимые лозунги, чтобы Советская власть могла произнести их, не отказываясь сама от себя. 335

Что касается законодательства 1921 г., то оно не отличалось ни полнотой, ни выдержанностью стиля. В общем, оно сводилось к уничтожению отдельных форм регулирования и стеснения частнохозяйственной инициативы, созданных в течение предыдущего периода.

С этой же точки зрения следует отметить прежде всего перемену взглядов, происшедшую по отношению к «посевным кампаниям». Постановление ВЦИК от 28 июля 1921 г., намечающее контуры осенней посевной кампании, уже резко отличается от принципов «Великой кампании» предыдущего года. И теперь составляется «план» сплошного посева озимого клина. Однако полученные для отдельных районов «задания» уже только «объявляются во всеобщее сведение» и не носят, следовательно, обязательного характера. Каждый домохозяин, не имеющий возможности справиться со своим «заданием», обязан только заявить об этом в семидневный срок своему ближайшему административному органу. Тот же декрет делает еше одно важное отступление от прежнего порядка, дозволяя хотя бы и однолетнюю, но все же возмездную сдачу земли в аренду теми, кто не может справиться с ней собственными силами113. Посевная кампания и посевные планы превращаются, таким образом, в довольно безобидные бумажные планы, не отягчающие крестьянина никакими обязанностями.

В том же либеральном духе составлены декреты о сельскохозяйственной и промысловой кооперации от 17 мая и 16 августа 1921 г.114 Первым из них предписывается: 1) «принять необходимые меры к развитию кустарной и мелкой промышленности, а также ко всемерному развитию сельскохозяйственной кооперации»; 2) «избежать излишней регламентации и излишнего формализма, стесняющих хозяйственный почин отдельных лиц и групп населения»; 3) «не стеснять крестьян кустарей и мелких производителей в свободном распоряжении производимыми ими товарами»; 4) «поощрять стремление мел-

113 Новая экономическая политика.  Систематический обзор-сборник декретов и постановлений, регулирующих хозяйственную жизнь за время март _ август 1921 г. / Сост. П. Н. Першин. Воронеж, 1921. С. 101-102. 336  "4Там же. С 53 и 74.

ких производителей к кооперированию»; 5) «допускать явочное образование кооперативов при добровольном вхождении в них членов и свободном избрании правления».

Второй декрет касался специально сельскохозяйственной кооперации. Она освобождалась от принудительного слияния с огосударствленной потребительской кооперацией. В числе дозволенных целей кооперации упоминалось совместное ведение производственных операций, закупка и снабжение своих членов средствами производства, переработка и сбыт продуктов земледельческого производства. Кооперация наделялась, далее, правами юридического лица и широким перечнем имущественных прав. Специальный пункт декрета гарантировал кооперативные предприятия и помещения от национализации или муниципализации, в привилегированное положение ставилась кооперация и по отношению к реквизициям и конфискациям, которые могли применяться по отношению к кооперативному имуществу не иначе как по решению суда или по особому постановлению Совета Народных Комиссаров. Наконец, предупредительность новой политики по отношению к кооперации заходила так далеко, что особый пункт декрета признавал организацию кооперативов «делом государственно необходимым» и предписывал «всем органам государственной власти оказывать содействие земледельцам в деле кооперирования» преимущественной выдачей заказов, выдачей авансов деньгами и натурой, государственным кредитованием и другими материальными и правовыми льготами. Все это было, понятно, диаметрально противоположно тому жалкому субсидированному положению, которое отводилось сельскохозяйственной кооперации в эпоху принципиального отрицания законности частной инициативы.

Среди мероприятий переходного периода следует упомянуть еше Постановление BUM К «Об обеспечении за крестьянским населением правильного и устойчивого пользования землей» от 23 марта 1921 г.115 Изданное на заре новой политики постановление еше не находит надлежащих слов, и содержа-

115 Известия BUHK. 1921. 23 марта. № 62. (СЛЗЗ. С. 126-127.— Ред.)   337

ние его не соответствует многозначительному заголовку. Тем не менее и здесь имелись положения, довольно решительно порывавшие с традициями «старой» политики. Во-первых, декрет подтверждал установку на точное и немедленное исполнение введенной еше раньше разрешительной системы земельных переделов, ограничивая, таким образом, революционную идею уравнительного дележа. Во-вторых, местным земельным органам запрещалось «отводить принудительным порядком для образования советских и коллективных хозяйств земли, поступившие в закономерное пользование крестьянского населения»; не разрешалось также наделять вновь образующиеся из состава сельского населения коллективы большим количеством земли или землей лучшего качества, чем та, которой они пользовались ранее. Этими постановлениями как бы нарушалось привилегированное положение коллективного хозяйства по сравнению с хозяйством индивидуальным. Другие, в административном порядке изданные распоряжения уже прямо переводили советские и коллективные хозяйства в разряд агрономически-показательных, лишая их того особого народохозяйственного и социального значения, которое приписывалось им раньше, в эпоху социалистического строительства.

Но всех описанных декретов и постановлений было все же недостаточно, чтобы наметить линию «новой» экономической политики в области земельных отношений. Оставался принципиально не разрешенным самый важный вопрос о формах землепользования и сущности юридических прав на землю трудящегося на ней населения. По прежнему действующим земельным правом оставался «Основной закон о социализации земли» и «Положение о социалистическом землеустройстве» со всеми их коллективистическими устремлениями, так противоречащими индивидуалистическим веяниям «новой» политики.

Только на IX съезде Советов в конце декабря 1921 г. земельная политика получила более или менее определенные очертания. «Признавая, что особенно важным для развития крестьянского хозяйства является создание правильного, 338 устойчивого, приспособленного к хозяйственным и бытовым

условиям пользования землей, незыблимо остающейся в собственности государства трудящихся» съезд наметил основные линии необходимых для этой цели декретов, поручив их разработку BL1MK и Наркомзему. Требовалось заново составить стройный ясный, доступный пониманию каждого земледельца «свод законов о земле», который должен был в первую очередь установить полную свободу выбора форм землепользования, освободить крестьянина от пут земельной обшины, ограничить и упрочить права пользования земельными участками, расширить аренду и урегулировать вопросы о наемном труде в сельском хозяйстве116.

Разработка намеченного съездом Советов земельного законодательства потребовала довольно долгого времени, и только 22 мая 1922 г. на III сессии ВЦИК был принят «Основной закон о трудовом землепользовании», составляющий часть разрабатываемого земельного кодекса и решительно меняющий действовавшее до тех пор земельное право117.

Закон распадается на IV главных отдела. Раздел I устанавливает «порядки трудового землепользования». Каждое земельное общество, т. е. первичная административная единица, имеет право по постановлению большинства своих полноправных членов (мужчин и женшин от 18 лет) избрать любой способ землепользования. Последний может быть общинным, участковым (индивидуальным), товарищеским (сельскохозяйственные коммуны, артели и т. д.) или смешанным. Право свободного выбора способов землепользования распространяется и на коллективные хозяйства, которые могут полностью или частично распадаться, при условии возвращения государству взятых у него материальных или денежных средств. В случае избрания земельным обществом общинной формы землепользования, закон энергично защищает интересы меньшинства, желающего перейти к участковому землепользованию. При общих переделах общинных земель выдела из обшины может требовать каждый отдельный двор. В другое время выдел

116См.: Законы о труловом землепользовании. М., 1922. С. 71-73. (CA33. С. 132-133.— Ред.;

и7Тамже. С. 49-55. (СЛЗЗ. С. 140-144.— Рел.) 339

участков производится по требованию 1/5 членов земельной обшины или 50 дворов в обществе, объединяющем более 250 хозяйств, хотя бы и вопреки желанию большинства членов обшины. Под зашитой закона оказываются и существующие в настоящее время участковые и «улучшенные трудовые хозяйства», земли которых не допускаются к передвижкам, отрезкам или разделам при обших переделах земли.

Раздел II устанавливает объем и пределы прав на землю отдельных пользователей. Никто из них не может быть лишен земли, кроме случаев, прямо указанных в законах, а размеры, границы и местоположения их участков могут быть изменены лишь при землеустройстве или при переделах в живущих общинах. Права на землю прекращаются в случаях добровольного отказа от нее всех членов двора, прекращения двором ведения самостоятельного хозяйства полностью, выморочности двора, окончательного переселения, лишения права на землю по суду и занятие ее для государственных и общественных надобностей (пути сообщения, разработка ископаемых и т. д.). Неиспользование отведенной земли «без уважительных причин» карается временным лишением права пользования ею. «Покупка, продажа или запродажа, дарение, а также залог земли запрещаются, и совершенные в нарушение этого запрещения сделки считаются недействительными, а лица, виновные в их совершении, помимо наказания в уголовном порядке, лишаются земли, находившейся в их пользовании».

Раздел III определяет правила «трудовой аренды земли». Основное содержание их сводится к тому, что сдавать в аренду землю могут лишь хозяйства «временно ослабленные» стихийным бедствием (неурожай, падеж скота и т. п.) или убылью рабочей силы (смерть, временный отход на заработки, мобилизация, служба и т. п.). Земля сдается на срок не более одного севооборота, а при отсутствии последнего — не более чем на 3 года. В исключительных случаях срок аренды может быть продлен с разрешения местной администрации еше на один период, а если и после того срока сдатчик земли окажется не в состоянии вести самостоятельное хозяйство, 340 то сдаваемый участок у него отбирается в местный запас

ный фонд для удовлетворения потребности в земле других членов общества. Ограничены и права съемшика земли. «Аренда... допускается только трудовая: никто не может получить по договору аренды в свое пользование земли больше того количества, какое он в состоянии дополнительно к своему наделу обработать силами своего хозяйства».

Раздел IV вводит понятие «вспомогательного наемного труда» в земледельческом хозяйстве, который допускается в тех случаях, когда хозяйство «по состоянию своей рабочей силы или инвентаря не может выполнить своевременно необходимые сельскохозяйственные работы». Применение наемного труда допускается при непременном условии, если «все наличные трудоспособные члены хозяйства наравне с наемными рабочими работают в своем хозяйстве».

Постановления раздела V касаются «укрепления трудового землепользования». «В целях скорейшего создания прочности и устойчивости трудового землепользования» со дня издания излагаемого закона «за волостями, селениями и другими сельскохозяйственными объединениями признается закрепленным в постоянное трудовое пользование все то количество земли, которое ныне находится в их фактическом трудовом пользовании».

Дальнейшее поравнение земель между волостями и селениями «в обязательном порядке прекращается», и землеустройство впредь, как правило, производится не для осуществления элементарных принципов старого закона о социализации земли, а «для создания населению наибольших удобств в землепользовании путем устранения чересполосицы, дальноземелья и т. п.» В районах, где не имеется запутанности земельных отношений между отдельными селениями, земельным органам предлагается произвести земельную регистрацию, оформить существующее пользование землей, установить размеры его и границы и выдать населению соответствующие документы.

Заключительная статья всего закона говорит о том, что действие его распространяется не только на РСФСР, но и на все «автономные, договорные и дружественные республики». 34 1

Непосредственным дополнением к «Основному закону о трудовом землепользовании» является, наконец, особое, двумя днями позже изданное Постановлении ВЦИК «О порядке рассмотрения земельных споров». Согласно этому постановлению по всей стране организуется сеть иерархически построенных административно-судебных органов, разрешающих все споры о земле в порядке состязательного процесса, с представительством сторон и вызовом свидетелей*.

Описанное выше законодательство майской сессии В1_1ИК представляет собой основной памятник «новой» земельной политики. Обещанный на IX съезде Советов кодекс земельного права пока еше не готов и не опубликован. Его главное содержание во всяком случае предвосхищено «Основным законом о трудовом землепользовании».

Нетрудно видеть, что различие между «старым» и «новым» земельным правом не менее глубоки, чем противоречия старого и нового в области политики продовольственной.

Вместо привилегированного положения коллективных хозяйств и обречения на гибель «отживших форм» индивидуального землепользования, как это предрешалось социалистическим законодательством, теперь закон занимал позицию строгого нейтралитета по отношению к разным формам землепользования и выбор их поручал инициативе как раз «обреченного» индивидуального хозяина. Неустойчивые и неопределенные по сроку и форме права на землю заменялись сравнительно прочным порядком наследственного владения. Категорическое запрещение аренды и наемного труда отпадало. Важнейшая цель «социалистического землеустройства» — тщательное уравнение «по нормам» землепользования — отменялась, и фактическая неравномерность распределения земли между отдельными селениями закреплялась законом.

Принципы нового законодательства были, конечно, еше очень далеки от полной свободы распоряжения землей и основных норм дореволюционного гражданского права. В новой земельной политике сохранилось значительное количе-

342   * СЛЗЗ. С 144-145.— Ред.

ство устоев старой, социалистической схемы. От этого результаты ее применения делались спорными. Экономические последствия новой земельной политики могут быть оценены, впрочем, только в последней части работы, после того, как будет выяснен объем и характер разрушений, произведенных социалистическим опытом.

Сейчас нам важно установить, что земельная политика 1921-1922 гг. представляла собой сплошную цепь отступлений от позиций, занятых в предыдущие годы. Она сводилась к значительным уступкам индивидуалистическому принципу, к косвенному признанию большей производительности индивидуалистического хозяйства по сравнению с коллективным и к молчаливому отказу от продолжения опыта немедленного обобществления сельскохозяйственного производства.

3. Общий смысл «новой» экономической политики

Новая экономическая политика захватила не только сельское хозяйство. Еше более глубокие изменения произвела она в промышленности, торговле, финансах, денежном обращении.

В задачи настоящей работы не может входить даже самое краткое описание тех путей отступления, по которым шла Советская власть в перечисленных областях народного хозяйства. Достаточно указать, что уже через полгода применения новой политики в экономической жизни страны произошли заметные перемены, а через год она сделалась неузнаваемой.

Уже зимой 1921/22 г. промышленность была организована на совершенно новых основаниях, чем несколько месяцев назад. Мелкая промышленность была целиком освобождена от контроля государства, значительная, иногда большая часть крупных предприятий в самых разнообразных отрас- 343

лях производства если не была сдана, то сдавалась в частнохозяйственную аренду. В ведении государства оставались только основные отрасли крупной индустрии, организованные в виде самоуправляющихся единиц — «трестов» и «синдикатов», действующих на основе «хозяйственного расчета», покупающих, продающих и более или менее автономно распоряжающихся своим производством.

В области торгового оборота на местах полной пустыни выросла обширная внутренняя торговля, с оптовыми и розничными фирмами, товарными биржами и ярмарками. Само государство приняло живое участие в той деятельности, которая еше так недавно строжайшим образом запрещалась и преследовалась. Улицы запестрели вывесками государственных магазинов и торговых учреждений. Появились даже государственные игорные дома и тотализатор.

Вместе с торговым оборотом выросло значение денег. Теперь государство уже не мечтало о естественном процессе «отмирания» денег и не содействовало ему безгранично-растущим выпуском «расчетных знаков». Главнейшей задачей своей оно считало восстановление денежного обращения и «стабилизацию» рубля. В конечной перспективе рисовался возврат к прежней валюте, и в угоду этой «золотой» мечте приносилось немало материальных и человеческих жертв.

И строение государственных финансов испытывало резкие перемены. Вместо прежнего народнохозяйственного бюджета со сложным «безденежным» оборотом материальных ценностей между отдельными отраслями производства произошел крутой поворот к обычному типу государственных бюджетов. «Трудовая единица», к которой пытались свести социалистический баланс, уступила место обычным денежным расчетам.

Источниками дохода сделалось громадное количество прямых и косвенных налогов, не пощадивших даже таких предметов первой необходимости, как соль и спички. Бесплатность государственных и коммунальных услуг заменена была монополь-344 ной расценкой этих благ. Во имя буржуазного принципа безде

фииитности бюджета государство требовало от населения величайших жертв.

Список характерных черт новой политики еше далеко не исчерпан. Сюда относятся организация банков и кредита, допущение вексельного оборота, создание торгового законодательства и гражданского права, заключение торговых договоров, развитие внешней торговли и т. д. и т. д.

Но и сказанного достаточно, чтобы убедиться в значительности происшедших перемен. В современном сельском хозяйстве, промышленности, транспорте, финансах и торговле также трудно найти черты социалистического, безобменного, единого планового хозяйства, как в переполненных витринах магазинов 1922 г. узнать замерзшие стекла пустых советских «распределителей» зимы 1920/21 г.

Какой же смысл имеет вся эта метаморфоза? Во имя чего проделана она руками той самой власти, которая с таким упорством и энергией четыре года занималась возведением вавилонской башни социалистического хозяйства?

Первый ответ на этот вопрос дан в известной брошюре Ленина «О продовольственном налоге», явившейся одним из пограничных камней для всей «новой» экономической политики. Из достаточно туманных и несистематических рассуждений лидера русской революции можно выделить следующую мотивировку им же самим подсказанного и проведенного переворота.

«...Политическая обстановка к весне 1921 года,— заявлял Ленин,— сложилась так, что немедленные, самые решительные, самые экстренные меры для улучшения положения крестьянства и подъема его производительных сил стали неотложно необходимы». Это необходимо не ради самого крестьянства, но ради промышленности и пролетариата, ибо только подняв производительные силы крестьянского хозяйства «можно добиться и улучшения положения рабочих, и укрепления союза рабочих с крестьянством, и укрепления диктатуры пролетариата».

С этой точки зрения политика «военного коммунизма», связанная с изъятием у крестьянина всех излишков, а иногда 345

лаже и «части необходимого для крестьянина продовольствия», изжила свой век. «Правильной политикой пролетариата, осуществляющего свою диктатуру в мелкокрестьянской стране, является обмен хлеба на продукты промышленности, необходимые крестьянину. Только такая продовольственная политика отвечает задачам пролетариата, только она способна укрепить основы социализма и привести к его полной победе». Но дать все необходимое крестьянину мы «не можем и не очень скоро сможем — по крайней мере до тех пор, пока не закончим хотя бы первой очереди работ по электрификации всей страны»*.

Отсюда следует, что первый шаг к улучшению положения крестьянина должен заключаться в замене коммунистических разверсток продовольственным налогом, с предоставлением крестьянину права свободного обмена остающихся у него после уплаты налогов излишков на продукты промышленности. Так как, однако, крупная «социалистическая» промышленность, до крайности упавшая, не может сразу удовлетворить потребностей деревни, то очевидно, что «необходимо в известной мере помогать восстановлению мелкой промышленности», могушей развиваться за свой счет, без помоши государства**.

«Что же из этого получается?— спрашивал Ленин. — «Получается на основе известной (хотя бы только местной) свободы торговли возрождение мелкой буржуазии и капитализма. Это несомненно. Закрывать глаза на это смешно». Но в то же время это и не страшно. Частный государственный обмен неизбежен «при существовании миллионов мелких производителей». Попытка совершенно запретить такой обмен «была бы глупостью и самоубийством той партии, которая испробовала ее»***. Нужно исправить допущенные ранее «ошибки» и постараться использовать неизбежное возрождение капитализма.

Последний при условии сохранения политической власти в руках пролетариата должен принять форму регулируемого

* Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 218-220, 222.— Ред. **Там же. С. 221.— Ред. 346  ***Там же. С. 221, 222.— Ред.

«государственного капитализма». В отличие от обычного, стихийного капитализма, государственный капитализм будет развиваться в тех формах и в том объеме, какой будет предуказан ему пролетарским государством. Таких форм может быть много. Наиболее чистым и «точно очерченным» видом государственного капитализма следует считать концессии, где Советская власть прямо заключает договор с иностранными капиталистами и, платя им «известную дань» в виде прибыли, использует их силы для «развития производительных сил, увеличения количества продуктов немедленно или в кратчайший срок». Другой формой государственного капитализма может служить кооперация, облегчающая государству «учет, контроль, надзор, договорные отношения» с миллионами мелких производителей. В качестве третьей группы дозволенных капиталистов могут сделаться, затем, частные торговцы, занимающиеся скупкой продуктов мелкого производства и получающие «определенный комиссионный процент за продажу государственных продуктов». Четвертым видом дозволенного капитализма может служить сдача в аренду предпринимателю-капиталисту принадлежащих государству промышленных заведений, лесов и земель и т. д. и т. д.

Все формы государственного капитализма должны быть использованы без смущения. «Капитализм есть зло по отношению к социализму. Капитализм есть благо по отношению к средневековью, по отношению к мелкому производству... Поскольку мы еше не в силах осуществить непосредственный переход от мелкого производства к социализму, постольку капитализм неизбежен в известной мере как стихийный продукт мелкого производства и обмена и постольку мы должны использовать капитализм (в особенности направляя его в русло государственного капитализма) как посредствующее звено между мелким производством и социализмом, как средство, путь, прием, способ повышения производительных сил»*.

Таков был первый эскиз принципов и целей «новой» экономической политики. [Он оставляет еше неопределенное и

* Там же. С 222-224, 226, 227, 229.— Ред.

347

двойственное впечатление. Ясно, что делаются уступки «капитализму», или индивидуалистическому способу производства. Но делается ли это ради раскрепошения крестьянства или потому, что «капитализм» есть меньшее зло по сравнению с мелкобуржуазной стихией крестьянства,— остается неясным. Неизвестной казалась также судьба национализированной промышленности.]

В нем довольно откровенно признавалось, что основной причиной перемены курса был упадок сельского хозяйства, грозивший не только крестьянскими восстаниями, но и гибелью крупной промышленности. Создавшаяся «политическая обстановка» требовала немедленных уступок крестьянскому населению. Они должны были выразиться прежде всего в смягчении форм принудительного регулирования хозяйственной жизни, в допущении свободного рыночного оборота и в замене государственной монополии на продукты сельского хозяйства нормированным изъятием их в форме натуральных налогов. В остальном теория «государственного капитализма» была не более как самоутешением, стремившимся доказать, что из вынужденного отступления от своих принципов Советская власть должна и суметь все-таки извлечь надлежащую пользу.

В позднейших формулировках задач новой политики, ее характер служебного, обходного движения был поставлен на первом плане.

В августе 1921 г. один из видных теоретиков русского коммунизма, Бухарин, назвал «новую» экономическую политику «грандиозной, на ряд лет рассчитанной стратегической операиией пролетариата на хозяйственном фронте», которая закончится «ликвидацией» крупного частного хозяйства и «подчинением» мелкого руководству обобществленного производства. «При всех и при всяких условиях,— читаем мы в объяснении содержания этой операции,— при любом курсе экономической политики для строительства коммунизма основными интересами являются интересы крупной промышленности». Состояние распада, в котором находится последняя, есть 348 «основная опасность, которая ставит под угрозу все строитель

ство коммунизма». Для поднятия крупной промышленности и нужно прежде всего увеличить количество продуктов, в которых она нуждается, «во что бы то ни стало и какими угодно средствами». Источниками этого дополнительного, вне социализированной промышленности лежащего количества продуктов могут быть: крестьянское хозяйство, мелкая промышленность, аренда, концессии, внешняя торговля. В эту сторону и должно быть произведено стратегическое отступление. Дополнительное количество продуктов должно быть получено «всеми средствами, хотя бы ценой временного усиления мелкобуржуазных и крупнобуржуазных хозяйственных форм». Когда цели отступления достигнуты и крупная социализированная промышленность построена, «можно поворачивать руль в другую сторону». Крупное частной хозяйство «ликвидируется», а мелкое — «подчиняется» руководству крупного обобществленного производства. Стратегическая операция закончена и социалистическое хозяйство снова торжествует118.

Формулы Бухарина, высказанные через полгода новой политики, уже не проникнуты страхом перед недовольством крестьян. Они пытаются доказать, что поворот курса произведен в интересах самой крупной промышленности.

Уступки капитализму не означают отказа от социализма. Пролетарское государство удерживает в своих руках не только власть, но и всю крупную национализированную промышленность. Ядро социалистического хозяйства, таким образом, сохраняется. Легализуется только его индивидуалистическое окружение. Здесь допускается развитие частной инициативы. Более того, государство даже стремится «насаждать» частный капитал, оно обзаводится собственным «государственным» капитализмом, чтобы эксплуатировать его в свою пользу. По образному выражению одного из видных деятелей коммунистической партии, государство предоставляет свободу развития и накопления частному капиталу с тем, чтобы «путем налогов

118Бухарин Н. И. Новый курс экономической политики // Правда. 1921. 6 августа. (См. также: Бухарин Н. И. Избранные произведения. М., 1988. С. 24-33.—Ред.) 349

срезать жировые отложения частного хозяйства в пользу становящейся на ноги крупной социалистической промышленности»119. В этом собственно и заключается цель новой политики государственного капитализма.

Действительность не оправдала программных предположений. Нарисованная выше картина современной экономики мало походит на первоначальные планы ее вдохновителей. «Отступление» от социалистических принципов оказалось более глубоким, чем предполагалось. Временами, по признанию самих руководителей новой экономической политики, оно принимало скорее характер «панического бегства», чем планомерного занятия «заранее приготовленных» тыловых позиций.

Ошибка была допушена в двух отношениях. Новой политике не удалось создать сколько-нибудь заметного «капитализма» вокруг социалистической промышленности, зато последняя насквозь пропиталась капиталистическим духом. Частный капитал не пошел в приоткрытые ему двери. Внутри страны после четырехлетнего господства равенства вообще не осталось крупных состояний, с которыми можно было бы попробовать счастья. Иностранный капитал не хотел идти на риск и требовал таких гарантий, которых не могла предоставить Советская власть, не отказываясь от самой себя.

С другой стороны, национализированная промышленность не могла остаться незатронутой новыми принципами «новой» политики. Товарно-меновые отношения, допущенные в «мелкобуржуазном окружении», быстро проникли в сердце социалистической промышленности. Два чуждых друг другу строя — социалистический, натурально-плановый, и индивидуалистический, денежно-меновый,— не могли существовать рядом. Социализированная промышленность распалась на ряд самоуправляющихся хозяйственных единиц, действующих по образу и подобию капиталистических предприятий. Изменилась и вся экономика страны. В ней нет уже ни единого планового хозяйства, ни даже «социалистического» ядра крупной промышленности. Современное народное хозяйство

350  119Преображенский Е.А. Перспективы // Правда. 1921. 6 ноября.

России представляет собой механическое соединение основной массы мелких земледельческих производителей с довольно обширным, хронически убыточным государственным хозяйством.

Соответственно перерождению народнохозяйственного строя эволюционировала и теория экономической политики. Теперь речь идет уже не о социализме, ни даже о государственном капитализме. В результате отступления в руках Советской власти остались только так называемые «командные высоты» в виде более или менее реального контроля над распределением земли и работой транспорта и основных отраслей промышленности. Самый этот контроль приобрел иной, не соответствующий первоначальным решениям смысл. В центре внимания не стоит уже «срезание жировых наростов» с частного капитализма, который вообше, по-видимому, не может получить широкого развития при современных условиях. Рычагом для подъема разрушенных производительных сил страны считается государственное хозяйство. Все усилия власти направлены на то, чтобы, применяя капиталистические методы действий и расчетов, сделать его безубыточным, производительным и неуклонно растущим. Государство не надеется теперь на самопроизвольный рост допущенного к жизни «капитализма». Оно стремится само, собственными силами воссоздать разрушенное народное хозяйство и подготовить почву для перехода в новое социалистическое наступление. Пассивная теория «государственного капитализма» превратилась в активную рабочую гипотезу «командующих высот».

Более детальный анализ «новой» экономической политики не входит в нашу задачу. Мы не будем разбираться ни в том, можно ли при помоши хронически убыточного государственного хозяйства восстановить хозяйство народное, ни в том, является ли обладание «командными высотами» достаточным залогом второго пришествия социализма. Все это завело бы нас слишком далеко.

Аля целей настоящей работы сказанного вполне достаточно. Из него вытекает один бесспорный вывод. Теория и 351

практика новой политики означает отказ от немедленного осуществления социализма. Идеал обобществленного производства отодвигается вдаль. Между вторым пришествием социализма и первой попыткой его воплощения выдвигается неопределенно долгий период восстановления и развития разрушенных производительных сил. Эта непосредственная цель заслоняет собой все недавние мечты. И если в промышленности неуклюжие формы государственного предпринимательства напоминают обломки единого планового хозяйства, то в сельском хозяйстве не осталось даже и этих памятников социалистической эпохи. Именно отсюда началось крушение непосредственного социалистического опыта, здесь наиболее полной была и капитуляция перед индивидуалистическим принципом. После четырех лет бесплодных попыток овладеть сельским хозяйством и подчинять его социалистическому руководству, Советская власть должна была склониться перед частнохозяйственным интересом крестьянина. Новая земельно-продовольственная политика означает отказ от непосредственного обобществления сельскохозяйственного производства. Остается учесть результаты этого беспримерного в истории человечества социального опыта.

352

ЧАСТЬ III

Результаты

и перспективы

Глава I

Разрушение сельского хозяйства

Выше была описана сложная система опытов, проделанных над русским сельским хозяйством в течении первых четырех лет господства Советской власти. Теперь перед нами вопрос, в каком виде оно вышло из этой тяжкой эпохи испытаний.

Ответ следует прежде всего искать в беспристрастных цифрах, характеризующих состояние сельского хозяйства за рассматриваемый период.

Как и подобает социалистическому государству, РСФСР располагает огромным количеством статистического материала. Никогда и ни в одном цивилизованном государстве за такой короткий срок не было произведено столько переписей, анкет и исследований, как в неграмотной Советской России. [Статистика представляет один из немногих видов «производства», обнаруживших признаки роста при социалистическом хозяйстве.] Далеко не вся масса накопленных цифр заслуживает доверия, однако при надлежащем выборе данных и осторожном их использовании можно получить довольно точную картину переживаний русского народного хозяйства.

В интересующей нас области мы располагаем данными четырех последовательных сельскохозяйственных переписей, относящихся к 1916, 1917, 1919, 1920 и 1921 гг. Первая из

них произведена еше царским правительством, вторая начата при Временном правительстве, три последние целиком относятся к советскому строю. Не все переписи равноценны. На полноте и достоверности их сведений отражались влияния Гражданской войны и экономической политики. Тем не менее эти сведения, собранные и разработанные под руководством опытных земских статистиков, дают, в обшем, вполне пригодный материал для суждения об изменениях, происходивших в сельском хозяйстве.

Из двух основных отраслей сельского хозяйства — земледелия и скотоводства — состояние первого характеризуется движением посевных площадей и урожая, состояние второго — изменением численности скота и его продуктивности.

Таблица 16 показывает, как изменилась численность скота за время с 1916 г. по 1921 г. включительно. Данные сгруппированы по 7 крупным районам. Первый из них составляют 22 губернии и области так называемой «потребляющей» полосы, куда относится вся северная промышленная и лесная половина Европейской России. В состав «производящего» района входят 25 губерний и областей средней полосы России, обладавших в нормальное время избытками хлеба. Сибирь и Киргизия составляют вместе азиатскую часть РСФСР. Украина занимает 12 губерний южной полосы. Под именем «Юго-Востока» разумеются Донская область и Предкавказье. Вследствие экономических и политических особенностей в отдельную единицу выделен Крым.

Количество скота сократилось во всех районах и везде приблизительно в одинаковом направлении.

Больше всего пострадало овцеводство: число овец упало в центрах экстенсивного скотоводства, какими можно считать Киргизию и Юго-Восток, почти до 1/3 первоначальной величины. Сильно сократилось оно и в производящей полосе, где в 1916 г. было сосредоточено до 40% всего овечьего капитала страны. Мало затронутым оказалось, по-видимому, овцеводство Сибири, хотя высокоценные стада тонкорунных овец, разводившихся здесь в крупно-капиталистических хо-356 зяйствах, уничтожены почти целиком. Несколько увеличи-

Таблииа 1 6

Количество скота в 1 916-1921 гг.*

Районы

Лошади

Крупный рогатый скот

Овиы

Козы

Свиньи 

1916

1921

1916

1921

1916

1921

1916

1921

1916

1921

Потребляющий абс, тыс.голов отн., %

4205,9 100

3988,3 94,8

8482,6 100

8006,1 94,4

10 576,2 100

8997,2 85,1

50,3 100

70,0 139,0

3258,6 100

2365,7 72,6

1роизводяш[ий]-абс, тыс. голов отн., %

10 600,0 100

7345,6 69,3

16 190,6 100

10 176,7 62,9

3469,1 100

14 852,7 42,8

1156,5 100

322,0 27,8

5594,9 100

2352,3 42,0

Ого-Восток абс, тыс. голов отн. %

2334,9 100

1408,8 60,3

4749,7 100

2784,9 58,6

8024,9 100

2887,3 36,0

414,0 100

268,0 64,7

1 844,2 100

1219,0 66,1

Крым

абс, тыс. голов отн.%

193,6 100

141,5 73,1

205,1 100

213,3 84,0

743,8 100

477,4 64,2

19,4 100

6,0 30,9

83,8 100

84,2 100,5

(иргизия абс, тыс.голов отн., %

3348,6 100

2092,2 62,8

4807,3 100

3878,7 80,7

11 321,6 100

4296,4 37,9

1283,1 100

616,7 48,1

425,0 00

344,0 80,9

Сибирь

абс, тыс. голов отн., %

4786,2 100

4573,6 95,6

6952,8 100

5529,6 79,5

7271,6 100

6202,7 85,3

53,7 100

1059,219 72,4

2715,8 100

1673,7 61,6

Украина

абс, тыс. голов

отн., %

5487,5 100

3987,9 72,7

7807,2 100

7005,2 89,7

6357,2 100

6976,0 109,7

48,2 100

40,0 83,0

4623,6 100

5444,1 117,7

Всего по РСФСР и Украине абс, тыс. голов отн., %

30 956,7 100

23 537,9 76,0

49 195,2 100

37 594,5 76,4

78 991,4 100

44 689,7 56,6

3025,2 100

2381,9 78,7

18 545,9 100

1 3 483,0 72,7

* По данным Уентрального статистического управления

On N

358

лись стала Украины, где, впрочем, по абсолютной численности овиы вообше не занимали большого места.

Свиноводство, в обшем, разделило участь овцеводства. И во всех регионах за исключением Крыма и Украины повсеместно наблюдается резкое падение числа животных этого вида. Максимальное сокращение падает на производящую полосу, где количество свиней за 5 лет уменьшилось более чем вдвое. В голодавшем Поволжье уже за год до неурожая число свиней упало до трети показателя 1916 г.

Несколько иную картину эволюции дает третий вид мелкого скотоводства — козоводство. Как и численность овец и свиней, число коз сократилось в тех районах, где раньше они имели большое распространение. Так, в производящей полосе в 1921 г. было насчитано на 74% меньше коз, чем в 1916 г., в Юго-Восточных губерниях — на 35%. Но в то же время в качестве чрезвычайно полезного во время голода и неприхотливого животного коза получила распространение в районах, где раньше она встречалась редко. Увеличилось козоводство на 26%* в потребляющей полосе России и на 19% — в Сибири и Киргизии, вместе взятых1.

Что касается крупного скота, то численность его сократилась повсеместно, причем в одних районах, как, например, в Киргизии, Крыму и на Украине, пострадали больше лошади, а в остальных, наоборот, рогатый скот. Наибольший урон и здесь приходится на производящую полосу. Губернии Поволжья потеряли к 1921 г. около 44% крупного рогатого скота и не менее 29% лошадей.

В общем, по всей России убыль скота за годы революции составила около половины всего количества овец и приблизительно четверть для крупного и остального мелкого скота.

Коэффициент сокращения скотоводства может показаться скромным по сравнению с разными отраслями промыш-

* Несовпадение приводимых здесь данных с данными таблицы содержится в авторском тексте.— Ред.

доказанное в таблице увеличение числа коз в Сибири наряду с сокращением в Киргизии должно быть отнесено на счет неточности учета во вновь отделенных провинциях, заселенных к тому же кочевым населением.

ленности, где сохранившаяся часть производств составляет не более 0,1-0,2 прежнего объема. Следует, однако, помнить, что в русском сельском хозяйстве большинство хозяйственных единиц принадлежит к разряду однолошадных и одноко-ровных крестьянских хозяйств. Сокращение скотоводства на четверть означает исчезновение тонкого слоя зажиточного крестьянства, имевшего, как мы знаем из первой части настоящей работы, наиболее ценное значение в обшей экономике страны. Скотоводство приобретает характер подсобной отрасли сельского хозяйства и обслуживающей почти исключительно потребности хозяйствующей семьи. Значение его как источника рабочей силы и в особенности как производительного капитала сводится к минимуму и местами почти к нулю.

Не лучше обстоит дело и со скотоводством как источником питания. Производство мяса сократилось в стране гораздо больше чем на одну четверть. Количественное сокращение скота сопровождалось качественным его ухудшением. По данным отдела статистики потребления Уентраль-ного статистического управления, убойный вес скота резко понизился в 1921 г. по сравнению с нормальным временем. В России нет больше специально подготовляемого к убою мясного скота. На мясо идет обыкновенный рабочий и продуктивный, истощенный бескормицей скот. Средний вес туши крупного скота колеблется в разных районах от 5,4 до 8,0 пуда, вес свиной туши равен 2,4 пуда, вес телячей заключен между 1,2-1,8 пуда и овечьей — между 0,7-1,2 пуда. По сравнению с нормами мирного времени убойный вес понизился на 50%. В соединении с описанным выше количественным упадком скотоводства максимальная мясная продукция, не затрагивающая скотского капитала, составляла в 1921 г. по всей России всего около 72,5 млн пудов мяса всякого рода. По сравнению с продукцией мирного времени, исчисленной тем же методом, получается сокращение мясного фонда ровно в два раза.

Мы не располагаем данными относительно изменений молочности скота, но несомненно, под влиянием острой бес- 359

кормииы сократилось в стране и производство молока. Исчез также почти без следа племенной скот и те рассадники улучшенных пород, коими являлись крупные помешичьи хозяйства.

В иелом нет сомнения, что русское скотоводство переживает глубокий кризис. Во всех своих частях оно отброшено на много лет назад, и те 25% убыли, которые зарегистрированы в 1921 г., далеко не измеряют всех потерь, понесенных им во время революции.

Обратимся теперь к основной отрасли сельскохозяйственного производства, к полеводству. Разрушения, происшедшие здесь за рассматриваемый период, оказываются еше более грозными, чем в скотоводстве.

Таблица 17 дает представление о характере происшедших изменений в посевных плошадях важнейших культур по основным экономическим районам России.

Сильнее всего упало производство кормовых хлебов. В производящей полосе они занимали в 1921 г. 41,8%, на Юго-Востоке — всего 38% и в среднем по всей России — 58,8% своей прежней посевной плошали.

Резко сократилась также посевная плошадь, занятая картофелем. В потребляющей полосе, на долю которой приходилось раньше свыше 40% всей посевной плошади картофеля, в 1921 г. было посеяно всего 541 тыс. десятин, или на 43% меньше, чем в 1916 г. В Приволжском районе, в Киргизии и в Крыму сокращение посевной плошади под картофелем достигало еше более значительной величины. В среднем по России оно составило 40,1%.

Несколько меньше сократились посевы продовольственных хлебов: ржи и пшеницы. В среднем по России выпала треть посевной плошади этих культур. Ниже средней нормы упало производство хлеба в производящей полосе, юго-восточных губерниях, Киргизии и Крыму. Более сохранились посевы продовольственных культур в потребляющей полосе и на Украине.

Исключение из обшей динамики составляет движение посевной плошади, занятой разного рода крупами: просом, 360 гречихой и кукурузой. Здесь небольшое сокращение дают

ш Таблица 1 7

Посевная плошадь пол важнейшими культурами в 1916 и 1921  гг

Районы

Продовольствен н ые хлеба (рожь, пшенииа)

Кормовые хлеба (овес, ячмень)

Крупы (просо, гречка, кукуруза)

Картофель 

1916

1 921

1916

1 921

1916

1 921

1916

1 921

Потребляющий абс, тыс  десяти н отн., %

4832,6 1 ОО

3702,2 76,6

4364,1 1 ОО

2203,8 63,6

41 8,6 1 ОО

354,5 84,7

893,4 1 ОО

504,4

56,5

Производяш[ий] абс , тыс  десятин отн., %

1 9 078,6 1 ОО

П  340,2 59,4

8801 ,7 1 ОО

3930,2 44,6

2368,4 1 ОО

241 7,7 1 06,3

769,9 1 ОО

330,7 43,0

Юго-Восток

абс , тыс десятин

ОТН., °/о

■41 34,1 1 ОО

2534,4 61 ,3

2208,8 1 ОО

839,0 38,0

61 9,2 1 ОО

570,8 9 2,2

58,4 1 ОО

38,5 65,9

Крым

абс , тыс десятин

ОТН., °/г>

393,7 1 ОО

245,9 62,5

353,7 1 ОО

273,6 77,4

8,5 1 ОО

1 5,5 1 87,5

1 3,5 1 ОО

1 ,о

28,6

Киргизия

абс , тыс  десятин

ОТН., "/а

2563,6 1 ОО

1 647,1 64,2

658,9 1 ОО

457,6 69,4

307,8 1 ОО

1 78,7 58,1

2 5,2 1 ОО

8,6 34,1

Сибирь

абс, тыс десятин

ОТН.,  %

3857,2

1 оо

2863,6 74,5

1 870,3 1 ОО

1 207,6 64,6

1 02,4 1 ОО

1 46,4 1 43,0

81 ,3 1 ОО

47,0 5 7,8

Украина

абс, тыс. десятин

ОТН., °/о

9274,8 ТОО

71 35,1 76,9

6389,4 1 ОО

5040,1 78,9

1 732,7 1 ОО

2078,6 1 20,0

485,5 1 ОО

457,4 94,2

Всего по РСФСР «-# Украине абс, тыс. десятим отн., %

44 1 34,6 1 ОО

29 468,5 66,8

23 746,9 1 ОО

13 951 ,9 58,8

5557,6 1 ОО

5762,2 1 03,7

231 7,2 1 ОО

1 387,6 59,9

os

только потребляющая полоса Юго-Восток и Киргизия, в остальных районах и в целом по России производство круп возросло. Причины этого явления будут объяснены ниже.

Если теперь плошади под всеми культурами соединить вместе и добавить к ним исключенные в предыдущей таблице плошади под техническими растениями (лен, конопля), подсолнухом, кормовыми травами, свеклой и другими второстепенными культурами, то получим картину обшего движения посевной плошади, изображенную в таблице 18 по годам и основным районам.

По большинству районов из года в год обнаруживается один и тот же процесс неуклонного сокращения обрабатываемой плошади. Наиболее пострадавшими оказываются производящая полоса и Юго-Восток, где посевы за 4 года революции сократились на 42-43%. В производящей полосе последующие переписи обнаруживают, кроме того, нарастающий темп сокращения плошадей. От 1916 г. к 1917 г. было потеряно только 0,6%, в течение следующих двух лет посевы сократились на 14,3%, затем за один 1920 г. площадь упала на 14,8% и, наконец, плошадь 1921 г. по сравнению с предыдущим дала понижение на 14,2%. Несколько иной ход сокращения посевов наблюдается в потребляющей полосе. Здесь посевы сократились в обшей сложности на 36,4%, причем низшая точка оказалась приблизительно достигнутой уже на исходе второго года пролетарской диктатуры; затем абсолютные размеры посевов сокращаются все медленнее и в 1921 г. по сравнению с 1920 г. остаются почти неизменными.

Крым близко подходит к потребляющей полосе по относительным размерам сокращения его посевных плошадей. Киргизия по урону также приблизилась к потребляющей полосе, причем самое сильное падение приходится на период между 1920 и 1921 гг. Сибирь пострадала меньше Центральной России. Обращает на себя внимание тот факт, что не только в 1917 г., но и в 1920 г. здесь сеялось больше, чем в 1916 г., и только 1921 г. принес сокращение посевной площади на 31,5% по сравнению с предыдущим и на 27,5% по сравнению с 1916 г.

Меньше всего оказались затронутыми посевы Украины.

Таблица 18

Посевная плошадь под всеми культурами в 1916, 191 7, 1919-1921 гг. (в тыс. десятин)

Районы

1916 г.

1917 г.

1919 г.

1920 г.

1921 г.

Потребляющий абс, тыс. десятин отн., %

11 370,0 100

10 949,5 96,3

8321,6 73,1

7404,8 65,1

7393,0 65,0

Производящий абс, тыс. десятин отн., %

33 366,4 100

33 184,7 99,4

28 005,2 85,7

23 668,8 70,9

18 898,9 56,6

Юго-Восток абс, тыс. десятин отн , %

7688,6 100

8050,0 104,7

-

5000,9 65,0

4449,5 57,9

Крым

абс, тыс. десятин отн., %

779,7 100

697,1 89,4

-

-

551,9 70,8

Киргизия

абс, тыс десятин

отн., %

3638,9 100

4126,6 113,4

-

3212,8 88,3

2350,2 64,6

Сибирь

абс, тыс десятин отн., %

6129,7 100

6877,5 112,2

-

6372,3 104,0

4442,6 72,5

Украина

абс, тыс десятин отн., %

19 490,1 100

17 424,1 89,4

-

-

15 886,3 81,5

Всего по РСФСР и Украине абс, тыслесятин отн, %

82 463,4 100

81 309,5 98,6

-

53 972,4 65,5

Отсутствие данных не позволяет проследить изменения посевной плошади за промежуточные годы, но к 1921 г. здесь выпало 18,5% посевов 1916 г.

В обшей сложности за 5 лет, не считая отошедших к новым государствам территорий, Россия потеряла несколько более трети прежней посевной плошади, или в абсолютных цифрах 28 млн из 82,5 млн десятин всех культур, вместе взятых.

По абсолютным размерам сокращение посевной плошади в России почти равняется сумме всех посевов Франции и Германии, вместе взятых, накануне войны. По относительному своему значению оно превышает убыль посевной плошади в самый критический момент в любой из великих европейских держав, участвовавших в мировой войне. Русская посевная плошадь 1921 г. на 10 млн десятин меньше, чем засевалось 30 с лишним лет тому назад в Европейской России.

Как и по отношению к скотоводству одно количественное сокращение посевной плошади не дает полного представления о степени упадка русского земледелия. Годы революции отмечены еше и значительным ухудшением урожайности. В таблице 19 сопоставлены данные о сборе важнейших хлебов с единицы плошади в 1918-1920 гг. и в среднем за десятилетие 1905-1914 гг.

По климатическим условиям годы 1918 и 1919 принадлежали к числу благоприятных. Частичная засуха 1920 г. компенсировалась хорошими урожаями в других районах. В среднем, однако, сбор с единицы площади по всем хлебам обнаруживает определенную тенденцию к падению. Если верить урожайной статистике, всегда наиболее спорной и требующей оговорок, то средний сбор по России упал для ржи на 17,4%, пшеницы — на 32,7%, для овса — на 20%, для ячменя — на 28,7%, для проса — на 27,9% и для гречихи на —16%.

Комбинируя сокращение плошади с падением урожайности и суммируя важнейшие культуры, получаем следующую итоговую таблицу зерновой продукции Советской России (см. табл. 20).

За 5 лет производство хлебов сократилось в два с лишним раза. Чтобы оценить по достоинству эту цифру, необходимо сопоставить ее с размером производства, потребления и вывоза в прежнее время. В 1912 г. Россия вывезла 430 млн 364 пудов и 3352 млн пудов осталось для внутреннего потребле-

Таблица 1 9

Средний по России урожай в 1905-1920 гг.

Название хлебов

Среднее за 19051914 гг.

1918 г.

1919 г.

1920 г.

Рожь озимая

абс, пуд с десятины

отн., %

43,7 100,0

44,5 101,8

38,6 88,3

36,1 82,6

Пшенииаяровая абс, пуд с десятины отн., %

43,7 1 00,0

35,9 82,1

35,6 81,5

29,4 67,3

Овес

абс, пуд с десятины отн., %

46,2 100,0

41,5 89,8

40,4 87,4

36,9 80,О

Ячмень

абс, пуд с десятины отн., %

47,0 1 00,0

37,0 78,7

38,2 81 ,3

33,5 71,3

Просо

абс, пуд с десятины отн., %.

38,7 1 00,0

38,1 98,4

38,1 98,4

27,9 72,1

"речиха

абс, пуд с десятины отн., %

27,2

1 оо,о

26,4 97,1

25,8 94,9

22,8 84,0

Таблица 20

Валовой сбор хлебов в 1916 и 1921 гг., млн пулов

Районы

Абс. показатели, млн пудов

1921 г. к 1916 г.,% 

1916 г.

1921 г.

1. Потребляющий

435,3

316,4

72,7

2. Производящий

U22f3

382,5

29,0

3. Юго-Восток

229,4

81,2

35,4

4. Украина

1089,4

551,6

50,6

5. Крым

34,8

5,3

15,2

6. Киргизия

90,2

42,3

46,9

7. Сибирь

245,9

191,3

77,8

Всего:

3447,3

1570,6

45,6

365

ния. В 1921 г. все производство РСФСР не могло покрыть половины прежних запросов потребления, а вместо вывоза, впервые за все время своего участия в мировой торговле, Россия ввезла 77 млн пулов зерновых продуктов. Раньше в России производилось 22,3 пуда зерна на душу населения, теперь всего 11,9 пуда, или на 46,6% меньше.

Перед нами картина несомненной катастрофы. Сельское хозяйство огромной страны из года в год разрушается и приходит в полный упадок. Если судить по одной только убыли посевной плошади, не принимая во внимание всех остальных моментов распада, то земледелие России отброшено по крайней мере на пятьдесят лет назад.

366

Глава 2

Причины разрушения сельского

хозяйства

7. Механическое влияние войны, или результаты экономической

политики

Где же причины разразившейся катастрофы? Долгое время официальная теория гласила, что в разрушении сельского хозяйства повинен старый строй и его «империалистическая» война. Не далее, как во второй половине 1920 г., в официальном издании и устами достаточно авторитетного представителя власти заявлялось, что «устранение помещиков не ускорило темпа запустения русских полей, созданного войной, а наоборот, замедлило его». У крестьянина констатировалось «повышение... хозяйственной энергии при советском строе» и в этом усматривался залог «близости и легкости обратного движения вверх» посевной плошади2.

[Подобного рода заявления имели успех среди невежественных городских масс, наделавших беды и стремившихся свалить вину на других. На деле, свободной критике, если бы

2 Ларин Ю.  Очерк хозяйственного развития Советской России // Продовольственная политика в свете обшего хозяйственного строительства ,

Советской власти. М., 1920. С 68, 69. 367

она существовала, нетрудно было бы связать аграрный кризис именно с политикой Советской власти.

Сопоставление посевной плошади 1916 г. с нормальным временем показывает действительно некоторое ухудшение.] В первой части настоящей работы уже был исследован вопрос о влиянии мировой войны на сельское хозяйство. Мы убедились, что последнее в целом и особенно крестьянская его часть скорее были в выигрыше, чем в проигрыше к моменту заключения Брестского мира. С другой стороны, разрушение крестьянского хозяйства за время социалистического опыта делалось настолько явным, что ссылаться по-прежнему на «империалистическую» войну становилось все труднее. Тогда в качестве очередного объяснения сельскохозяйственного кризиса было выдвинуто влияние контрреволюции и Гражданской войны.

Натянутость этого объяснения бросается в глаза. Конечно, Гражданская война, как и всякая война, губительно отражается на посевах прифронтовой полосы. Таблица 21 хорошо оттеняет ее влияние.

Сокращение посевной плошади в районах, затронутых войной, характеризуется более высоким процентом, чем в губерниях незатронутых. Но военные действия выступают здесь только дополнительным фактором разрушения. Теоретический интерес заключается в объяснении причин сокращения посевной плошади даже в глубоком тылу, даже в тех губерниях потребляющей полосы, которые вовсе не переживали Гражданской войны и, тем не менее, стали сеять на 22% меньше прежнего. Непосредственное влияние военных действий здесь не может иметь места. Более того, можно показать, что и косвенные последствия состояния Гражданской войны в этом случае ни при чем.

На карте военных действий в 1919-1920 гг. можно считать тылом Сибирь по отношению к белому фронту, а потребляющую полосу — по отношению к красному. В обоих случаях отраженное влияние войны должно быть одинаковым. Однако в то время как посевная плошадь потребляющей по-368 лосы сократилась на 34% по сравнению с 1917 г. и на 28% по

Таблица 21

Влияние воины на крестьянское хозяйство* (в 1919 г. по сравнению с 1917 г.: больше + или меньше -, %)

Районы

Группы губерний

Население

обоего пола

Плошадь посева

Рабочих лошадей

Количество коров

Количество овей

Количество свиней

Производящие губернии

Сильно затронутые войной

+3,7

-19,8

-13,7

-8,0

-33,0

-31,6 

Слабо затронутые войной

+2,4

-11,2

-4,8

+2,6

-27,1

-45,2 

Не затронутые войной

+2,1

-12,2

-2,9

+8,5

-5,2

-29,4

Потребляющие губернии

Слабо затронутые войной

-1,6

-35,7

-13,6

-0,3

-20,0

-47,5 

Не затронутые войной

-1А

-22,1

-0,5

+5,3

-13,0

-63,3

* Хряшева А. И. Крестьянство в войне и революции. М., 1921. С. 6.

сравнению с 1916 г., соответствующие показатели хозяйственного упадка для Сибири составляют всего 14 и 2%. Резкий перелом в движении посевной площади Сибири наступил только в 1921 г., т. е. после окончания Гражданской войны. За первый же год господства Советской власти плошадь посева упала на 30%. Очевидно, условия существования крестьянского хозяйства в тылу белой и красной армии складывались по-разному и на сокращение посевной плошади влияет не одна Гражданская война.

То же самое можно сказать об Украине. Она являлась территорией наиболее ожесточенной гражданской войны, но сокращение посевной плошади оказалось здесь в конце концов наименьшим. Это объясняется тем, что господство советской политики на Украине прерывалось довольно длинными промежутками «буржуазного» строя и колебалось постоянными крестьянскими восстаниями. До самого после